До сих пор вокруг этого строятся спекулятивные обвинения Зюганову – на основании предположений, что на самом деле он набрал более половины голосов, ему строятся обвинения в предательстве. Председателя КПРФ упрекают в боязни гражданской войны, которая непременно развернулась бы в 1996 году, если бы он объявил о своей победе и вывел на улицы своих сторонников.

Но до войны дело бы не дошло. И даже не потому, что в столице был многократный перевес сторонников Ельцина – людей, еще живших рыночными иллюзиями, а потому, что не уличные активисты мерялись бы силами – на стороне режима встала бы регулярная армия – страж правящего класса. Кем бы велась война с противоположной стороны? Бессистемной уличной толпой! Выше мы уже писали, что, как показали октябрьские дни 1993 года, уличная толпа – это самая благоприятная среда для провокаторов. В итоге 1996 год закончился бы не войной, а многократно увеличенной по сравнению с 1993 годом кровавой баней.

В связи с этим еще раз напомним об электоральном тренде девяностых годов, о росте голосов, отдаваемых за компартию. Стоило ли идти на риск тысяч смертей, если уже на следующих после 1996 года выборах Зюганов мог бескровно получить значительный перевес в голосах? Теоретически это означало, что, действительно, стоило проявить выдержку и, не дергаясь, методично додавить ситуацию без уличных обострений.

И все же… признаемся себе, это могло случиться только теоретически. Даже крупно проиграв, ельцинский режим не отдал бы власть. КПРФ, как просто партия, не смогла бы взять власть. Даже при поддержке улицы. Задачу такого системного уровня, как взятие власти, могла решить только большая системная сила – такая, как большой системный класс.

Здесь необходимо опять отвлечься в историю, чтобы этот ключевой аспект принципиальной важности участия большого системного класса рассмотреть досконально.  

Однако не всем видится очевидным весомость участия рабочего класса на стороне компартии, тем более что, например, Октябрьская революция предстает исключительно как заслуга небольшой группы революционеров во главе с Лениным – маленькой, но боевой партии – просто партии. Казалось бы, стань Зюганов вторым Лениным, залезь на броневик, и…

Покажем, однако, что и Великая Октябрьская социалистическая революция – это в чистом виде классовая, Пролетарская революция.  

Далее, переворот должен был быть легитимизирован высшим органом страны, чтобы остальная Россия приняла бы его как законный. На тот момент в России было два высших органа: представительный – Съезд Советов и исполнительный – Временное правительство. Известно, что по статусу исполнительный орган стоит ниже представительного. Временное правительство так и было создано: совместно депутатами Петросовета и https://kamogr.ru/o-sovetskom-stroe/retsenziiГосударственной Думы, и называлось оно временным потому, что главная его задача состояла в том, чтобы собрать Учредительное Собрание и передать ему власть, чего оно упорно не делало. Править страной, по большому счету, не входило в его полномочия.

Госдума в сентябре 1917 года прекратила свое существование, и, таким образом, собравшийся в октябрьские дни Съезд Советов оказался в России единственным оставшимся, как в пустыне, общероссийским высшим представительным органом власти. (Ведь заметил же кто-то тогда, что верховная власть в России была брошена всеми – валялась на земле, и большевики ее просто подобрали). Съезд Советов и узаконил низложение Временного правительства. Но напомним, Съезд Советов – это ведь тоже орган, избранный российскими пролетариями (опять мощная рука пролетариата).

Далее, революция могла бы и не удержаться, повторив финал Парижской Коммуны, если бы по России не прокатилось триумфальное шествие Советской власти – рабочий класс стал повсюду создавать Советы, и большевистская власть охватила всю страну, получив реальную материальную и моральную поддержку во всех ее уголках. Вот почему Октябрьскую революцию по всей полноте произошедших событий можно назвать пролетарской, классовой.

Продолжаем столбить: Великая Октябрьская социалистическая революция – самый показательный пример классовой революции. Несмотря на установившееся представление об исключительной роли партии большевиков и лично Ленина, она не смогла бы одержать победу, если бы в ней не принимал участие практически весь рабочий класс России.

Столбим еще один вывод: рабочий класс взял тогда власть системно. – Голосованиями! Голосованием был избран большевистский Петроградский Совет. Голосованиями избирались делегаты Съезда Советов. Голосованием они же узаконили взятие Зимнего. Голосованиями избирались многочисленные Советы в городах, ставшие опорой новому строю. Класс, как класс, категорийно осуществляет свою миссию только системно, только через демократические процедуры – через поднятые в голосованиях руки рабочих.  

Столбим: В 1996 году и позже КПРФ сама по себе в принципе не могла взять власть, поскольку, будучи партией, она боролась с классом. Формационный переворот в состоянии осуществить только класс. Однако и здесь все было не так одномерно. Имело место и одно нестыкующееся с этим обстоятельство: на КПРФ работал какой-то особый фактор, позволявший просто партии, бившейся с большим классом, из года в год все же наращивать голоса на выборах.  

Все это существенно тормозило как антикоммунистическую пропаганду во многих регионах, так и, самое главное, использование против КПРФ административного ресурса. Ктото даже, наоборот, включал административный ресурс за коммунистов: например, несмотря на законодательный запрет политической работы на предприятиях, немало директоров пускали в цеха агитаторов-коммунистов, которые проводили там полноценные предвыборные митинги. В немалой степени успех Зюганова и КПРФ в те годы был обусловлен именно этим – погашением действующих против коммунистов административного и пропагандистского ресурсов.

Пришедшей на смену Ельцину путинской чекистскоолигархической команде, как уже упоминалось выше, удалось переломить красную тенденцию. Считается, что она сделала это, выправив экономическую ситуацию в стране, однако на самом деле она просто вычистила «красный пояс» и, обанкротив огромное количество предприятий, точечно вымыла из экономики «красных директоров». Разгром «красного пояса» (читай – остатков советской командно-административной номенклатуры) включил административный и пропагандистский ресурсы буржуазного режима на полную мощь и существенно обрушил показатели КПРФ на выборах. Все последующие годы тот электоральный успех, который был у КПРФ в девяностых годах, уже не повторился. Компартия даже не приближалась к тем почти победным показателям. (Сегодняшние точечные победы на выборах мэров и губернаторов, к сожалению, не системны и стоят отдельного разговора).

А теперь внимание! Теперь мы готовы разглядеть классовую суть командно-административной системы. Предлагаем внимательно прочесть следующую главу, поскольку это тот случай, когда научное (или близкое к таковому) определение помогает понять и описываемые события, и последующий их ход вплоть до сегодняшнего дня и будущей перспективы.  

Вот так, исторический шлейф уже поверженной командноадминистративной системы помогает выявить ее формационную суть. Стоит ненадолго открутить назад рассмотрение истории, ибо, увидев это, мы в состоянии разглядеть, наконец, формационный классовый дуализм социалистического строя. Общество, как и весь материальный мир, строится на единстве противоположностей. У каждой элементарной частицы есть античастица, у северного полюса магнита – южный, у рабочего класса, если он существует со всеми своими классовыми признаками по отношению к средствам производства, должен на другом полюсе общественного производства «зеркально отобразиться» его антипод. Этот антипод и есть квазикласс, сформированный командно-административной системой.

Ранее, рассматривая обособленно социалистическую формацию, практически невозможно было категорийно выделить партийно-номенклатурно-директорский корпус командноадминистративной системы, как квазикласс, более того, это казалось неверным концептуально (в советской науке об обществе выделялись только два класса: рабочий и крестьянство). Квазикласс командно-административной системы не идентифицировался поначалу в силу его функциональной неотрывности от производства (равно как ранних буржуа, трудившихся за одной наковальней рядом со своими работниками, зачастую его дольщиками, трудно было отделить от последних). А в силу того, что он не имел своей партии, он не был политически обозначен.

Да, класс политически обозначается, когда получает свою партию, и квазикласс командно-административной системы тоже к этому стремился. В конце концов, он получил ее. Вспомним вышеприведенный эпизод из фильма и наши слова о том, что от станка КПСС перешла в высокие кабинеты заводских управлений. Да, как раз КПСС и стала партией директоров – партией командно-административной системы. Если кто помнит, вспомните, какой абсолютно непререкаемый вес имел директор в парткоме предприятия. Да, это прискорбно, но факт: КПСС тогда поменяла хозяина, уйдя от рабочего класса.

Теперь ясно опредмечивается проведенный выше разговор о борьбе с рабочим классом – почему его вела именно КПСС. Политическая победа над рабочим классом выразилась не столько в том, что «девушка-наладчик» была отстранена от решения управленческих вопросов на производстве, сколько в том, что из-за ее спины удалили соратника-партийца.

И вот здесь подходим к самому важному классовому определению эпохи СССР от хрущевских времен: как и для всякой классовой эпохи, это время классового противостояния и борьбы. Но не той, какая у нас традиционно понимается, как борьба с отходящим классом в виде кулаков и нэпманов, а иной, которая развернулась на ступень выше, гораздо более драматичной, поскольку она велась между формационными союзниками (напомним, выше было замечено, что не в силу своей враждебности начальник цеха затыкал рот девушке-наладчику, а потому, что видел решение производственных проблем иначе. Возможно, в наше время такой человек стал бы секретарем первички КПРФ или даже РКРП).

Наиболее наглядно отличительную особенность этой борьбы можно продемонстрировать, дав ответ на такой частный вопрос, был ли в СССР госкапитализм. Сторонников этой идеи не удовлетворяют отсылки на отсутствие частной собственности, они смотрят на систему структурно и усматривают даже эксплуатацию. И, казалось бы, выделение здесь квазикласса подтверждает их правоту. Однако структурно просматривается принципиальная разница между этими явлениями в разных системах: если в капиталистическом обществе классовая борьба ведется для усиления или ослабления именно эксплуатации, то есть в сфере распределения производимого продукта, то в социалистическом обществе предметом борьбы становится управленческие/собственнические права на средства производства. Произведенный же при социализме продукт щедро раздается обществу – в виде бесплатных социальных преференций, гарантий и прочего. То есть квазикласс командноадминистративной системы не занимался эксплуатацией (раньше говорили: «верхи» барствуют, но и другим дают хорошо жить), что определило бы формат системы, как капиталистический.

И в этой борьбе рабочему классу было нанесено политическое поражение. Он был лишен партии и тем самым обезглавлен и сделан политически слепым. На более высоком – государственном — уровне политическая победа над рабочим классом вылилась в то, что функционеры командноадминистративной системы взяли под контроль выдвижение представителей рабочих в Советы. Ленинская наука требовала, чтобы в Советах рабочие составляли большинство, оно так и делалось, но делалось рукотворно – отбором, который осуществлял не сам рабочий класс, а аппарат противостоящего класса (точнее квазикласса), и, в итоге, рабочее большинство политически было фактически приручено – превращено не более чем в машину для голосования.

Но именно потому, что это была борьба не против социализма, а за разные методы его строительства, будучи оппонентом рабочему классу в социалистическом обществе, номенклатурно-директорский слой (не весь, конечно) стал его естественным союзником в капиталистической России. Лишившись его в путинские годы, КПРФ осталась, как партия, один на один с целым классом.

Столбим: Общественное производство при социализме так же, как и в любых досоциалистических обществах, требует функционального разделения общества на классы/квазиклассы. Номенклатурная структура командноадминистративной системы заняла нишу, противоположную рабочему классу, превратившись в квазикласс. Политически оформиться в квазикласс она смогла, сделав КПСС своей партией, перехватив ее у рабочего класса. В девяностые годы КПРФ имела поддержку остатков этого квазикласса.

Конечно, под влиянием скрытой классовой борьбы КПСС, имея в своих рядах достаточно здоровых сил, неявно раскололась. Внутри партии постоянно тлело напряжение. Четкой границы не было. Зюганов не раз говорил, что у нас было две партии: одна – Хрущева, Горбачева, Ельцина, другая – Жукова, Гагарина, Космодемьянской. И конечно, при главенстве в обществе номенклатуры (квазикласса) командно-административной системы, та часть партии, что была повернута к рабочему классу, была крайне и крайне слаба.  

Здесь необходимо уточнение. Выше писалось, что даже проигравшая на выборах ельцинская команда не отдала бы компартии власть. Сама бы не отдала! Но выигрыш компартии на выборах мог бы подкрепиться и верхушечным переворотом, который могла совершить как раз оставшаяся у власти номенклатура командно-административной системы, поддержанная «красными» губернаторами, «красными» директорами и «красными» военными. У сохранившегося квазикласса командно-административной системы было достаточно для этого сил. Собственно говоря, вынужденным назначением Примакова премьер-министром дело к этому и пошло («верхи» уже не могли управлять по-старому), но премьерскому перевороту не хватило политического подкрепления победой именно на выборах. Ибо только КПРФ в Госдуме и в президентском кресле могла обеспечить проведение подкрепляющих реформы Примакова политических мер.

Но еще раз подчеркнем, это была бы формационная победа квазикласса командно-административной системы с вытекающими отсюда ее политическими мерами: потесненные приватизацией директора вновь бы заняли свои кабинеты, и вместе с ними вернулся бы в свои высокие кабинеты (парткомы) распущенный партийный аппарат. Конечно, при этом отсеялись бы самые одиозные, кто высветился в перестроечные и постперестроечные годы, вроде Яковлева, Горбачева, Гайдара. Подтянулись бы честные и преданные. Командно-административная система бы обновилась, но ее системные пороки бы остались. Проблемы снова бы накапливались, вновь стимулом сделали бы прибыль, всё снова покатилось бы к частному капиталу, и очередной неверный шаг мог снова опрокинуть все. А после этого новый крах социализма мог отодвинуть пришествие этого строя теперь уже на столетия.

Столбим: Остатки командно-административной партноменклатуры еще десятилетие имели реальную силу в административной вертикали нового режима и скрытно поддерживали КПРФ (свою партию!) на выборах. При их поддержке КПРФ могла прийти к власти, но при этом в стране снова возродилась бы командно-административная система со всеми ее пороками, что грозило бы повторением доперестроечных проблем.

Но назначением Примакова получился фальстарт. Выше здесь писалось о том, как путинская команда разгромила «красный пояс» и расправилась с «красными» директорами. Надо сказать, приход чекиста Путина, вернувшего музыку советского гимна, поначалу многими был воспринят именно как начавшийся верхушечный переворот – реванш командноадминистративной системы. Однако это оказалось печальной драмой ее гвардейцев и, вообще, всех остальных «красных» – ведь они приняли чекиста Путина за своего, раскрылись перед ним и никак не ожидали сокрушающего удара со спины.

Столбим: Источник продолжающихся проблем КПРФ – это мышление и работа в русле парадигмы уже поверженного квазикласса командно-административной системы.

В принципе, перед партией без класса как бы вновь открылась возможность и необходимость вернуться к классу рабочему, но разрыв с рабочим классом любых политических партий – это первое и самое главное, что поспешила сделать буржуазия, придя к власти. Сделала она это запретом организовывать партийные организации и вести политическую деятельность на госпредприятиях и госучреждениях.

Стоит однако сказать, что сильно напрягаться буржуазии в этом деле не пришлось. Разрыв компартии с рабочим классом уже и так был уже осуществлен в СССР. Можно было даже не запрещать политическую деятельность на предприятиях – связки с рабочим классом у коммунистических партий (всех!) все равно до сих пор не получилось. И даже в девяностых, там, где «красное» руководство предприятий сочувствовало коммунистам и позволяло проводить встречи с рабочими коллективами, все это осуществлялось, прямо скажем, через кабинеты директоров. Мероприятия обычно проводились так: рабочие коллективы административно собирались где-нибудь в красном уголке, агитаторы-коммунисты проводили свою агитацию, и этим все заканчивалось. Атмосфера неприязни рабочих к пришедшим под ручку с директором коммунистам продолжала висеть на этих собраниях – десятилетия войны с рабочим классом, о которой упоминалось выше, сделали свое дело. То есть даже в благоприятных условиях связки с рабочим классом не получилось. Коммунисты и до сих пор воспринимаются рабочими как представители партии директоров.  

Сложнее было с КПРФ. Попытка запретить Коммунистическую партию вообще натолкнулась на сильный политический конфуз – правомочность запрета не признал Конституционный суд. И даже не это главное! Стало очевидно, что КПРФ – это не просто партия, а как преемница КПСС (не только Горбачева и Ельцина, но и Гагарина и Жукова) – это огромная ниша в сознании народа. Именно с ней люди стали увязывать, несмотря на ее «директорское клеймо», и все советское наследие. А притягательная сила СССР упорно продолжала жить в народе. Поэтому к КПРФ была применена особая тактика.

Через грубое криминальное (а дело доходило до реальных убийств активистов партии и членов их семей по всей стране), судебное, административное давление заставили руководство партии встроиться в государственную систему, проявить сдержанность в идеологических шагах и пойти как на договоренности с денежными мешками, так и на компромиссы с местными властями. Партию засунули в прокрустово ложе социалдемократии. О ключевых идеологических вопросах, об опоре на рабочий класс заставили надолго замолчать.

(Сделаем от себя также предположение, что агентов влияния могли внедрить в самое ближайшее окружение Зюганова, чтобы затем через демократические процедуры поставить своего человека на пост Председателя партии. Еще раз подчеркнем, это сугубо наше предположение, но именно этим мы можем объяснить себе, почему Зюганов выбрал тактику несменяемости первого лица партии. Это приводило к определенному подавлению индивидуальной активности даже его близких соратников (мало ли кто прячется за образом друга), вызывало недовольство, понижало имидж партии, но, увы, сегодня это единственная гарантия от сдачи партии врагу).

Столбим: Наученная опытом 1917 года буржуазия через грубое криминально-судебное давление взяла компартию в жесткие кадровые и идеологические тиски.

На двадцатые годы нового века главную компартию страны намечено задавить окончательно, или хотя бы стратегически – именно как лево-патриотическую нишу. Ведь в эти годы исчерпывается жизненный ресурс поколения, захватившего времена СССР в свои активные годы. Началом конца КПРФ должны были стать выборы президента РФ 2018 года. Предполагалось, что вновь выдвинутый от партии Зюганов пропустит вперед Жириновского, после чего авторитет КПРФ начнет стремительно обрушаться. Но Зюганов на исходе своей политической карьеры (думаю, о почтенном возрасте председателя КПРФ не говорить уже нельзя) преподнес властям сокрушительный сюрприз. Выдвинутый в самый последний момент и неожиданно для властей Грудинин не просто оставил далеко позади всех своих спойлеров вместе с Жириновским, но и придал партии второе дыхание, показав действующий пример «советского социализма» на отдельно взятой территории, разогрев тем самым социалистические настроения в обществе и приблизив к партии широкие слои населения. Партия шире открылась для сотрудничества с большим фронтом лево-патриотических сил.  

В начале двадцатого века люди понятия не имели, что такое социализм. Маркса читали только единичные революционеры, которые сами плыли в вопросах объяснения общества, которое намеревались построить. А значит, сами толком не могли его объяснить людям. Подавляющее большинство населения жило в представлениях о незыблемости и святости частной собственности, и ее ликвидация виделась людям большим и опасным бредом. Поэтому они никогда не стали бы голосовать за людей, призывающих к ее отмене. Буржуазным агитаторам можно было даже не работать, а властям – не надо было включать административный ресурс и заниматься фальсификациями. И лишь рабочие (пролетарии), жившие без частной собственности, могли ясно воспринять идею общества, лишенного его. На них, точнее говоря, на их стихийное пролетарское сознание и опирались большевики, чьи пропагандистские усилия падали здесь на благоприятную почву.

Но вот, социализм установился и страна прожила в нем более 70-ти лет. Теперь подавляющее большинство людей без всяких агиток понимает, что это такое и как может общество жить без частной собственности. Для большинства социализм это недостроенная система справедливого общественного устройства. Его принципы ясны всем, они воспринимаются позитивно, и буржуазные партии способны одерживать победы на выборах не отрицанием его, не упором на священность частной собственности – вы не встретите в их предвыборных программах платные медицину и образование, приватизацию и налоговые льготы олигархам, а напротив, они фактически спекулируют на достижениях социализма, манипулируя в своих программах обещаниями его социальных гарантий.

Разумеется, это их обман, на нем они выигрывают выборы, но это принципиально не то, что имел ввиду Ленин, говоря о невозможности социалистам выиграть буржуазные выборы. Ведь, строго говоря, эти выборы нельзя даже назвать буржуазными – все кандидаты идут на них с социалистическими лозунгами, социализмом пронизывается вся предвыборная атмосфера, даже советские фильмы беспрестанно крутит телевидение! Это не мы на их, а они на Нашем поле играют! Это насекомые-паразиты на земле, которая Наша! Мы работаем в среде, которая ментально Наша! – Мы у Себя дома! Собственно говоря, поэтому стратегией КПРФ и избрано завоевание власти с помощью народа.

В этом разрезе необходимо еще раз окинуть взглядом события 1993 и 1996 годов. Здесь писалось о том, что в событиях 1993 года ситуация медленно, на верно работала на выдавливание ельцинского режима, дело неумолимо шло к импичменту и, без нарушения закона, президент ничего не мог с этим поделать. Это как раз хорошо показывает, что режим работал на нашем ментальном поле. Для спасения себя ему оставалось только взорвать ситуацию и одолеть сопротивление силой.

В 1996 году работала тенденция на рост голосов, отдаваемых компартии. В том году обозначилось примерное электоральное равенство и вполне обосновано было ожидать ощутимого перевеса на следующих президентских выборах. И это тоже объясняется тем, что ментально электоральное поле было нашим. Как мы знаем, режим спасла чекистская рокировка и обман с возвратом музыки советского гимна. Но буржуазию выручил бы и новый взрыв ситуации с новым физическим подавлением оппозиции, что могло бы случиться, если бы Зюганов вывел на улицы своих сторонников. Новый расстрел толпы поставил бы крест на участии коммунистов в каких-либо выборах, похоронил бы возможность спокойного перехода власти в руки левых, которая тогда была совсем реальной. Так стоило ли рисковать открывающейся перспективой и тысячами жизней, ради «революционного» эпатажа?

Фраза «Лимит на революции исчерпан» означает, что мы живем в советском по духу обществе, его уже не надо революционизировать, любая не вписывающаяся сюда власть должна удаляться демократическими методами.

Столбим: Нынешнее общество принципиально отличается от общества начала двадцатого века. Если тогда у человечества не было примера социализма и носителем социалистических воззрений могли быть только пролетарии, то после десятилетий социализма понимание его живет во всех слоях общества и буржуазные партии могут побеждать на выборах, лишь манипулируя его обманками.  

Не случайно, именно просоветское население сформировало остов лево-патриотической ниши. В эту нишу так или иначе стекаются интересы самых широких слоев – от рабочих до интеллигенции и бизнеса. Сформировано широкое политическое поле организаций сторонников СССР и социализма. Это и СССР-2.0, это и «Новый социализм», и масса организаций, называющих себя и коммунистическими, и социалистическими. Это и смешанные лево-патриотические организации типа «Державы», «Союза офицеров», НПСР и другие. Да, возникает много вопросов к лидерам всех этих структур, не секрет, что кто-то из них выполняет задачу спуска протестного пара, но главное – даже риторика провокаторов поднимает массы людей, которые поднявшись и осмотревшись, уже самостоятельно начинают настраиваться на реальные просоветские дела.

И вот, став стержнем этого огромного, хоть и пестрого электорального поля, КПРФ может собирать на выборах голоса, достаточные для прорыва к возрождению великой страны.  

Опора на рабочий класс важна и с точки зрения перспективы. Ведь как бы кто сегодня ни рассуждал, есть ли в стране рабочий класс – нет ли его, но даже те, кто его уже похоронил, не могут не признать, что после прихода к власти коммунистов для восстановления экономики страны он по-всякому понадобится, причем в большом количестве. Но как мы уже видели, для закрепления победы нового строя будет принципиально важно, станет ли рабочий класс хозяином своего дела? И опять же, как мы уже видели, этот вопрос целиком зависит от связки компартии с рабочим классом.

Столбим: Опора на рабочих необходима во-первых потому, что они остаются последовательными носителями социалистического мировоззрения, и во-вторых, в свете политической перспективы: возрожденный социализм сможет укрепиться, лишь оперевшись на рабочий класс, который должен стать формационным собственником социалистического хозяйства.

Принципиально важна и оборотная сторона человеческой памяти вообще: люди помнят о предательстве социализма в СССР и до сих пор не услышали, как при победе коммунистов оно будет преодолеваться, где гарантии, что не возродятся горбачевы и ельцины. Людей отталкивает, что опять будут парткомы и довлеющие во всех сферах жизни обкомы, опять начнут расти партийные карьеристы, а говоря языком нашей статьи, люди продолжают воспринимать КПРФ как партию командно-административной системы, а та дает сама дает повод так считать, выдвигая и выдвигая на выборах представителей бизнеса и административных структур…

Чтобы не было сомнений в последнем, надо ясно и понятно стать партией рабочего класса – грубо говоря, встать рядом с рабочим человеком. Да, необходимо включиться в повседневную борьбу рабочих за свои права на предприятиях, но кроме того, люди должны увидеть рабоче-классовый подбор наших кандидатов на выборах всех уровней. Люди должны увидеть в избирательных бюллетенях кандидатами от КПРФ не директоров и бизнесменов, а рабочих, крестьян, цеховых инженеров.

Однако пока от нас не видят таких действий. Мы же не можем их совершить, поскольку ноша системного наследства продолжает давить на коммунистов, не давая сойти с обтоптанной дорожки. Всеми своими действиями мы вновь и вновь демонстрируем приверженность командно-административной системе.  

Могут сказать, что пример с победой Советов в 1917 году нельзя брать для образца. Ведь тогда власть валялась на земле, на всероссийском уровне представительными были только органы, созданные рабочими, которые ее и подобрали, а сегодня государственное поле не пусто, параллельные органы власти создать не дадут. Кроме того, те Советы были в чистом виде рабочими, избирались ими, даже назывались Советами рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Да, тогда эти слои населения были единственными стихийными носителями социалистического мировоззрения, но сегодня носителем идеи советского социализма является практически весь народ, и поэтому те Советы, избираемые рабочими и крестьянами, и поздние советские Советы в этом смысле идентичны. А ныне действующие представительные органы власти – это перманентно перетекшие в них те самые Советы, что пришли к власти в 1917 году. На уровне сельских поселений они даже сохранили название Советов. То есть это тоже Наши органы власти, но захваченные паразитами. Мы живем на социалистической по ментальности земле, электоральное поле Наше, а значит сегодня для очищения от скверны органов власти, изначально социалистических, можно опереться на весь народ. Образно говоря, сегодняшние выборы можно и нужно сделать повторением процесса «большевизации» Советов!

А это можно сделать, если коммунистам повторить то, что сделали тогда большевики, – завоевать головы рабочих, то есть провести «большевизацию» рабочего класса. Собственно говоря, это и есть тот «верстовой столб», без движения к которому не будет движения к будущему.  

Вокруг самого пленума тоже было достаточно драматизма. В условиях жестких рамок прокрустова идеологического ложе он вообще виделся невозможным с такой повесткой и смог состояться только потому, что 2014 год оказался для действующего режима годом критического напряжения. Дело шло к либеральному перевороту. Спусковым крючком к нему должны были стать украинский кризис и появление в Крыму американской базы. Едва случились киевские события, как либералы загодя запланировали проведение по всей стране митингов по типу Болотной, назвав их показательно майданами (даже дату назначили: на 18 мая – на май планировался отчет правительства Госдуме и на фоне катастрофических провалов могла состояться его отставка). Ситуация разрешилась виртуозным маневром Русской весны и перехватом из-под носа американцев Крыма.

В схватке за выживание с внешним врагом режиму оказалось не до компартии. В эту расщелину и влез Зюганов, проведя пленум, откладываемый с самого момента зарождения КПРФ. Были приняты конкретные решения, которые призваны были активизировать взаимодействие с рабочими коллективами. Так, было предписано иметь в региональных комитетах заместителя секретаря по работе с рабочим классом, специально было проговорено о том, что речь идет не о трудовых коллективах вообще, а именно о рабочих коллективах и т. д.

Однако дело не пошло. Оказалось, что мало просто провести пленум ЦК о работе в рабочих коллективах и обязать партийцев туда пойти.

Да, можно было бы сейчас говорить об отсутствии методики такой работы, о том, что все партийные структуры сверху донизу должны были быть снабжены соответствующими методичками, должно было быть соответствующим образом построено планирование работы всех партийных структур и соответствующая, простите за бюрократический слог, отчетность, что этому должны были быть посвящены выпуски партийной прессы, на интернет-каналах КПРФ необходимо было провести ряд передач, интервью, обсуждений, самому Зюганову надо было посвятить специальные большие интервью, например, на Красной Линии, чтобы хотя бы просто сконцентрировать внимание партийцев на этом вопросе… Однако главное не это.

Судя по тому, что «сверху» никаких таких очевидных импульсов не пошло, можно предположить, что режим быстро спохватился и на Зюганова вновь было оказано давление, его вновь вернули в прокрустово ложе. А значит (вот что главное), коммунисты-партийцы должны были бы сами уловить намек «сверху», понять-таки, что ЦК не может напрямую организовывать такую работу, даже в форме безобидных интервью, не получив опять убийства активистов и членов их семей. Мы под лупой. Все наши шаги (тем более централизованные) легко обрубить. Ожидалось, что партийные «низы», интуитивно носящие в себе сверхидею такой работы, уловят-таки, что главное их предназначение – это битва за умы рабочего класса. Но что пошло не так? Может, опять сказалась инерция стереотипов партии квазикласса командно-административной КПСС? Может, дело в том, что все должности по вертикали партии занимают люди, чьим прообразом был тот самый довлеющей над «девушкой-наладчиком» мастер из упомянутого фильма?

Столбим: Пленум ЦК КПРФ 2014 года о разворачивании работы партии с рабочим классом мог стать историческим. Однако его решения не выполняются. Перед коммунистами встает неожиданный вопрос: почему не удается преодолеть инерцию партии командно-административной системы?

Может, корни глубже? Может, такой пленум надо было проводить еще в 1953 году? Может, большим ошибочным упрощением является сваливание вины только на Хрущева? Ведь его курсом пошла вся партия. Вспомним, что пленумов ЦК КПСС о работе в рабочем классе не было в истории вообще. Не оказалось соответствующей идейной нацеленности в головах миллионов коммунистов. Но что недовложили в партийные массы Сталин и его соратники, решившие повернуть партию от административных задач на идеологические? Чем партийные массы не успели овладеть при его жизни?  

Наверное наиболее наглядным ответом на этот вопрос может послужить 19-й Съезд ВКП(б)/КПСС, когда сталинская команда была на вершине своего могущества и могла провести через его решения все что угодно [15]. Некоторые историки называют его триумфальным съездом партии за всю ее историю. Он проводился в октябре 1952 года и был пhttps://kamogr.ru/o-sovetskom-stroe/retsenziiоследним сталинским съездом. Рассмотрим его подробнее.

Это был Съезд после победы в Великой Отечественной войне, после быстрого восстановления разрушенного войной хозяйства и достижения уровня, значительно превышающего его в довоенные годы, после колоссального укрепления СССР на международной арене, создания атомного оружия и формирования мировой системы социализма. Съезд принял грандиозные планы дальнейшего развития и взял курс на кардинальную политическую реформу. ВКП(б) была переименована в КПСС, Внесены изменения в Устав и было проговорено о переориентации партии с хозяйственной деятельности на идеологическую и кадровую.

С основным докладом на Съезде выступил Маленков, Хрущев зачитал изменения в Устав, с речью выступил и Сталин. И хотя Сталин не был основным докладчиком, его вышедшая накануне работа «Экономические проблемы социализма» была распространена как базовый документ Съезда.

Не будем подробно разбирать решения Съезда, скажем лишь, что экономическая часть основного доклада с перечислением планов экономического развития и контрольных показателей действительно выглядит внушительно, но в свете того, что затем случилось, и случилось именно потому, что последующая деятельность Хрущева не дала провести в партии намеченные политические реформы (именно политические!) нам важно сосредоточиться на последних.

Итак, что можно выудить из материалов Съезда о политической реформе? Работа Сталина «Экономические проблемы социализма» посвящена экономическим законам социализма, товарному производству при социализме, закону стоимости при социализме, уничтожению противоположностей между городом и деревней, между умственным и физическим трудом, кризису мировой капиталистической системы, неизбежности войн между капиталистическими странами, сравнению основных экономических законов капитализма и социализма и более мелким вопросам.

В докладе Маленкова основная часть отдана опять же вопросам экономического развития и есть раздел, посвященный партии. Смотрим на него.

Как обозначены задачи, стоящие перед партией:

Улучшение качественного состава партии;

Борьба с недостатками в партийной работе;

Улучшение кадровой работы; Усиление идеологической работы; Охрана единства рядов.

В самом тексте есть слова об отрыве партийных органов от масс и превращении их в «своеобразные административнораспорядительные учреждения», то есть обозначена болевая точка, которая впоследствии выродится в командноадминистративную систему.

И теперь хотелось бы задать вопрос читателю. Перечислим разделы основного доклада и спросим: какого очень важного раздела в главном документе партийного Съезда не хватает?

Особенно в свете последующего хрущевского переворота. Итак:

Первый большой раздел: Международное положение Советского Союза.

Второй большой раздел: Внутреннее положение Советского Союза.

Подразделы второго раздела:

1. Дальнейший подъем народного хозяйства СССР;

2. Дальнейший подъем материального благосостояния, здравоохранения и культурного уровня жизни народа;

3.  Дальнейшее укрепление советского общественного и государственного строя.

    И третий большой раздел: Партия, о котором выше уже сказано.

   И вот в свете ранее сказанного о новой исторической миссии партии в стране победившего социализма, о рабочем классе, как новом формационном собственнике социалистической экономики, и с высоты нашего знания всей последующей истории еще раз повторяем вопрос: «Какого принципиально важного раздела не хватает в главном Докладе Съезда?».

   Представьте себя на месте докладчика. Или хотя бы делегатом поворотного Съезда. Постарайтесь прочувствовать ответственность за партию и социализм. Представьте, вас тоже делегировали партийцы, и вам голосовать, в том числе за будущую историю (конечно, не за такую частность, как снятие Хрущева). Чего концептуально не хватает в основном Докладе?

   Не хватает раздела о рабочем классе.

   Мы говорим о социалистической экономике, а о главном формационном собственнике – ее двигателе – ни слова!

   Но если же мы поставили задачу вести работу в рабочей массе, мы должны знать, какова она. А поводов задуматься над этим было предостаточно. Страна совершила мощный индустриальный рывок, в ряды рабочего класса пришло огромное количество сельских жителей, принеся с собой остатки индивидуально-собственнического сознания, разбавив рабочий класс, приспустив его коллективистское стихийное сознание к своему формационному уровню. На тысячах новых предприятиях рабочие коллективы формировались с нуля – из тех же бывших крестьян.

   Надо было знать, с кем работать. Областные и городские партийные комитеты должны были выстраивать работу в соответствии со сложившимися на местах условиями. Нужен анализ и общая реальная картинка рабочего класса, а не та, что рисовалась у нас в пропагандистских материалах, как некоего абстрактного, безликого гегемона.

   Раздел о рабочем классе нужен был, чтобы слова об идеологической работе не превратились для делегатов в кабинетную абстракцию, чтобы делегаты Съезда зримо увидели и прочувствовали этот поворотный момент, чтобы сидя среди мраморных колонн, они не переставали ощущать, что в огромном зале незримо сидит рабочий класс. Здесь ведь говорилось о том, что партия – это часть класса. Уже только поэтому, посвящая специальный раздел партии, мы обязаны говорить о ней, как о части класса. Раздел «Партия» в докладе к Съезду должен быть тождественен разделу «Класс». Идеологическая работа партии должна быть не кабинетно-начетнической, а «полевой» – как средство поднятия классового самосознания рабочей массы на новую ступень – формирования у нее осознания себя главным формационным собственником.

   Не будем считать делегатов Съезда сплошь карьеристами, которые пеклись о теплых местах в парткомах, но им надо было объяснить суть намерений Сталина. Не вскользь, как это было сделано в докладе Маленкова, а акцентировано. Чтобы они увезли это понимание со Съезда на места. И тогда Хрущеву и его приспешникам гораздо сложнее было бы впоследствии разворачивать гигантский партийный корабль.

   Вот она – точка надлома! Мы ищем причины разгрома социализма в СССР то в Перестройке, то в косыгинских реформах, то в Докладе Хрущева на 20-м Съезде КПСС… а она – вот она! – В том, что на важнейшем для партии Съезде, на котором была сделана попытка переориентировать партию с

   хозяйственных задач на идеологическую работу в рабочем классе, в главном докладе не оказалось раздела о ведущем формационном собственнике социалистического хозяйства.

   Невнимание к этому вопросу было исторически объяснимо: руководители партии и большинство делегатов Съезда либо вышли из рабочей революционной гвардии, либо сами были рабочими. Для них рабоче-классовый аспект их партийной работы был само собой разумеющимся. Они еще не ощущали, что он требует специального анализа. Но тогда тем более это важно для всех последующих поколений. И если для «старых» коммунистов отсутствие теории о рабочем классе было объективным, то на других-то партийных Съездах, на которые выходила молодая поросль коммунистов, почему такой раздел в основных докладах не появлялся?! Почему новые-то застряли?! Получается, что вся наша история зависла на переломе, а наша партия глухо затормозила у порога теоретического осмысления нового классового фактора при социализме!

   Столбим: Принципиальной ошибкой всех высших коммунистических партийных форумов (Съездов, Конференций, Пленумов) СССР и России является отсутствие ключевых докладов, посвященных анализу положения рабочего класса и результатам работы партийных организаций в рабочей среде.

   В 2014 году Пленум ЦК КПРФ поднял вопрос о работе в рабочем классе. Но был ли дан предметный анализ состояния рабочего класса, кроме общих слов о том, что он никуда не делся? Была ли сделана раскладка по промышленности, регионам и т.д.? Перед райкомами ставится задача найти опорные предприятия, но было ли сказано о том, что райкомы и обкомы должны постоянно иметь раскладку по районным и городским предприятиям? – Знать, где и в каком состоянии находится рабочий класс, куда, собственно идти? Это все необходимое опредмечивание задачи.  

Столбим: Если сделать выжимку из всего сказанного выше, то глубинная проблема партийцев в том, что они не прочувствовали себя частью рабочего класса. Нельзя говорить о партии, не подразумевая класс, нельзя говорить о миссии партии, не подразумевая миссию рабочего класса. Отсюда проистекают все стратегические ошибки коммунистической партии. До сих пор! Надо четко осознавать, что в залах всех партийных форумов сидит не столько партия, сколько именно рабочий класс в лице его запряженной тягловой лошадки.

Выше мы обсуждали, чем рабочий класс отличается от гражданской массы. (Напомним: если рабочий человек находится в рабочем коллективе – он рабочий класс, если на улице – он просто гражданин). Теперь аналогичную формулу построим для академика: если он в научной среде – он академик, если он пришел на партийное собрание (компартии) – он рабочий класс. Ибо темой партийного форума будут не академические изыскания, а идеология (мировоззрение) большого класса, которой всякий академик должен будет пропитаться как своей. Академик может принести свои идеологические изыскания, но внедриться в жизнь они смогут только силой класса, а значит, они будут обтесаны классом. И он в этом обтесывании должен будет принять участие на равных с сидящими рядом работягами. В голосованиях больше одной руки он поднять не сможет.

Столбим: Кто бы ты ни был: академик ли, врач ли, инженер, если ты вступил в компартию, ты вошел в рабочий класс, ибо встал на платформу идеологии построения бесклассового коммунистического общества, являющейся системообразующей идеологией большого системного класса.

(Хотя, необходимо сказать, что в рамках парадигмы текущего момента 18 Съезд КПРФ отработал отлично. Появление Грудинина в первой тройке общепартийного предвыборного списка и приглашение на Съезд Платошкина – это мощный шаг к собиранию просоветских сил.)  

Здесь уже приводился пример исследований академика Венедиктова, который в 1949 году нащупал фактор особого влияния рабочего класса на социалистическую экономику. Однако статус рабочего класса как формационного социалистического собственника еще не отразился в науке и, соответственно, еще не мог быть в полной мере исследован ключевой мотив социалистической экономики.

Открытый Марксом главный закон капитализма – закон прибавочной стоимости был теснейшим образом привязан к изучению ведущего формационного собственника капиталистической экономики – класса буржуазии. Большой труд «Капитал» собственно и посвящен раскрытию закона (мотива), позволяющему буржуазии существовать. И именно под него, как результат его действия, неоднородного в разных сферах, выстраивается структура класса буржуа, структура капиталистической экономики, формируются типы предприятий, акционерных обществ и других экономических субъектов, выкристализовывается стадия империализма.

Порождается и позже до глобального уровня развивается пожирающий саму капиталистическую систему ее внутренний системный паразит – банковско-финансовый капитал. Последний черпает свои жизненные силы не из прибавочного продукта (он его не производит, потому и паразит), а из операций с его денежным эквивалентом – из финансовых спекуляций, кредитного ростовщичества, что начинает работать против самой капиталистической экономики. Он становится настолько всемогущим, что при угрозе росту банковского капитала (скажем, когда продуктовое изобилие понижает процент потребительского кредитования), может уничтожать уже не товар, как это было в прошлые века, а само производство. Именно для этих целей «глобального регулирования производства и потребления» он был оформлен в виде надгосударственной Бреттон-Вудской системы.

И, вот, аналогично названию главного труда Маркса «Капитал», который исследует капитализм и его главный закон, новый фундаментальный научный труд о социализме мог бы называться условно как «Общественный продукт», ибо это, в первую очередь, главная цель социалистической экономики, и именно исходя из него и под него должна выстраиваться (и выстраивалась) макроэкономика социализма, ее структура, типы предприятий, типы планирования, госрегулирование и т.д. И во-вторых «Общественный продукт» при социализме работает и должен изучаться как мотив. То есть мотивом социалистической экономики должны работать не прибыль, не прибавочная стоимость, а именно продукт. (Разумеется, не надо путать понятия «продукт» и «товар»: «товар» – это «продукт», произведенный для продажи).

Рабочий класс довоенных лет, о чем уже говорилось в этой книге, дал основания рассматривать «продукт» (не как «товар») именно в этом аспекте – как главный мотив социалистической экономики. И именно поэтому новый мотив нельзя было изучать в отрыве от его носителя – рабочего класса. (Не могу не отреагировать на замечание рецензента Кузьмина С.Р., подвергшего сомнению тезис о трудовом романтизме тридцатых годов и, соответственно, новом формационном мотиве¹. В качестве контраргумента он привел личный опыт работы на заводе, где он не замечал никакого романтизма и всю мотивацию рабочих видел только в высоких заработках. Однако надо учитывать, что рецензент писал о конце семидесятых и последующих восьмидесятых годах, когда косыгинская реформа уже окончательно разложила (деклассировала) рабочий класс и какой-либо трудовой романтизм приобрел киношный и показной характер. Собственно говоря, рецензент описал рабочий класс и систему, уже подготовленные к ельцинским рыночным реформам и разгрому социализма).

Да, в свою очередь рабочий класс не монолитен, его необходимо различать в зависимости от видов и типов предприятий, на которых он трудился, от видов и типов производимого ими общественного продукта. А это, в свою очередь, определяло и градацию ключевого мотива социалистической экономики – «Общественного продукта». Где-то он достигал своей высшей степени – «Продукт как для себя» и, собственно, и становился ведущим социалистическим мотивом, где-то он был «Продуктом, как товаром», порождая другой мотив – «прибавочную стоимость» с вытекающими отсюда атрибутами капиталистического товарного производства – прибылью, конкуренцией и т.д., где-то это была в разной степени помесь того и другого. Собственно, о последнем писал в «Экономических проблемах социализма в СССР» Сталин [5], говоря о возможности внедрения рыночных отношений в социалистическую экономику, об этом был и ленинский НЭП, и это стало основным перекосом косыгинских реформ, сделавших «продукт как товар» единственным мотивом всей экономики.

Здесь уже приводился вывод советского ученого Венедиктова А.В. о том, что понятие социалистического госпредприятия как органа непосредственного оперативного управления государственным имуществом не может быть сведено к понятию его администрации (дирекции), а должно включать организованный государством коллектив рабочих и служащих, выполняющих во главе со своим руководителем возложенный на предприятие отрезок единого государственного плана [8]. Строго говоря, тем самым ученый вплотную подошел к следующей научной вехе – определению статуса рабочего класса, как ведущего формационного собственника, но приведенный вывод означает и то, что влияние рабочего коллектива стало доступно для научного и даже численного анализа. А именно, в разных сферах экономики стало возможным подсчитать долю инициатив рабочих в управленческих решениях, экономический эффект от этих инициатив (как подсчитывается эффект от предложений рационализаторов) и т.д. Конечно, субъективность и формализация таких показателей делает их уязвимыми для приписок и показушничества, но вот здесь-то и мог проявить себя в полной мере партийный контроль – тот самый контроль, который мог стать основным содержанием работы с кадрами. Напомним, что сутью политической реформы Сталина наряду с идеологической работой была и работа с кадрами. Выше эту часть реформы мы никак не рассматривали, поэтому здесь подчеркнем, что она должна была сводиться не только к учебе кадров, назначению и снятию с должностей, но и, главное, к партийному контролю за их деятельностью.

Советские ученые постоянно говорили об общественном продукте, как об экономическом мотиве социалистической экономики, но увязывали этот мотив не с рабочим классом, а с командно-административной системой, по сути пытаясь на квазибуржуазию натянуть социалистический мотив. В итоге так и не была создана единая целостная экономическая теория социализма, не был написан аналог «Капитала» для социализма. А без теории нам смерть – ее мы и увидели.

Изучение социализма должно было стать тождественным изучению рабочего класса и его мотивов. Ибо не в количестве предприятий и строек суть системы (их предостаточно и даже больше в капстранах), и даже не в степени обеспечения потребностей населения (оно тоже не ниже в «золотом миллиарде»), а в мотивах и их соотношениях. По Ленину социалистическая система должна переиграть капиталистическую в производительности труда, и мотив должен будет сыграть в этом решающую роль. Не случайно об этом было сказано именно в работе «Великий почин» [7]. Конкретизируем – победа всякой экономической системы это победа ее ключевого мотива.

Столбим: Экономическое, мотивационное, классовое и партийное развитие должны были работать на социализм в едином комплексе. И именно поэтому должны были стать едиными объектами для изучения и акцентирования партийными Съездами.  

Часто, правда, ставится вопрос: а можно ли Китай называть сегодня социалистическим? Не будем копаться в особенностях экономической системы Китая и даже его государственного устройства. Предлагаем обратить внимание на один обобщающий глобально-экономический аспект. Сегодня мировая капиталистическая система переживает один из серьезнейших кризисов. Рушится его гигантская опора – Бреттон-Вудская финансовая система. Ставка Федеральной резервной системы США в конце нулевых упала практически до нуля. В переводе на простой язык это означает, что по всему миру обвалилась система кредитования, в том числе (и главным образом) потребительского – население меньше берет кредитов, на которых собственно и расцветает финансовая система капитализма. Одна из ключевых причин, кроме официально называемой закредитованости, – заполонение планеты дешевыми китайскими товарами. «Вертолетные» деньги, которыми пытаются бороться с закредитованностью, уходят на те же дешевые китайские товары, то есть утекают в Китай. И вот здесь мы обращаем внимание на то, чем различаются социалистическая и капиталистическая системы при наращивании производства товаров. Если при капитализме перепроизводство приводит к тому, что производитель для удержания цен вынужден уничтожать излишне произведенный продукт, то при социализме избыток товара ведет не к его уничтожению, а к снижению цены на него.

Собственно говоря, именно последнее в глобальном масштабе мы и наблюдаем. Дешевые товары снижают потребность в кредитах, в том числе по цепочке – и на дорогие некитайские товары. Падает главный источник доходов банковской системы. И все потому, что китайская экономика выбивается из парадигмы капиталистической – идет на масштабное удержание низких цен, то есть двигается в русле парадигмы социалистической. Можно было бы это назвать и банальным капиталистическим демпингом, а также объяснить низкими зарплатами, характеризующими Китай как страну Третьего мира, и, действительно, эти явления и инструменты имеют место быть в капиталистическом мире. Однако же Третий мир грабится не первое столетие, демпинг – излюбленное средство разгрома конкурентов, но чтобы они валили систему вот так глобально и на корню (!) – такого еще не бывало. Есть основания полагать, что причина последнего мирового кризиса капитализма именно глобальная – а именно нестыковка формационных систем – поднявшийся на ноги китайский социализм, который капиталисты так неосмотрительно запустили в свой огород – ВТО – валит в нем капиталистическую систему (пусть и своими частными предприятиями, процветающими, заметим, благодаря тому, что уверенно стоят на базисных отраслях социалистического госсектора). Да, при этом в стране могут работать предприятия разных форм собственности, могут быть свои миллиардеры, сверхбогатые люди, но по глобальному суммирующему фактору – ценовой политике национального товарного производства – это все-таки, выходит, социализм.

Не будем рассматривать всю историю социалистического Китая, сконцентрируемся на самых спорных, как часто видится, его страницах. Рассмотрим проводимые Мао Дзедуном «Гигантский скачок», «Культурную революцию» и «Огонь по штабам». Скажем сразу, что отметаем затвердившуюся версию, что это были этапы борьбы Мао за личную власть. Да, это были не имевшие аналогов в истории человечества кампании, проведенные Мао, однако их нельзя рассматривать, как проявление волюнтаризма, бонапартизма и чего угодно личностного. В них вылилась некая, даже можно сказать, объективная потребность сохранения социализма в Китае вообще. Рассмотрение их тем более интересно, что отчасти в них можно разглядеть параллели и с нашей советской историей социализма.

Напомним, социализм в Китае ведет отсчет от 1949 года после победы коммунистической армии Мао при поддержке СССР. Китайцы начали строить социализм, копируя советский опыт. Однако через несколько лет выяснилось, что индустриализация по примеру СССР не набирает нужные обороты. Сильно мешала дикая отсталость китайского крестьянства. По европейским шаблонам Китай нельзя было назвать даже аграрной страной. Китай вообще не вписывался ни в какие мировоззренческие шаблоны Европы. Китайскому крестьянину, вовлеченному строить (европейский) социализм, невозможно было объяснить, что это такое. Крестьянину была не под силу не то что европейская философия, но и культура. С обратной стороны, в европейские шаблоны философия Конфуция собственно как философия тоже ведь не встраивается. Если попытаться объяснить ее понятным европейцу языком, то это своеобразный набор ритуальных правил поведения, написанный придворным служащим при китайском императоре. И не более того.

Собственно говоря, целью «Гигантского скачка», объявленного в 1958 году, и было вздыбить крестьянскую массу и, если можно так выразиться, индустриализовать его сознание. Не будем рассматривать его подробно, рассказывать о заявленных целях, вроде того, что за 15 лет поставлена задача достичь объемов производства Великобритании, скажем лишь об одном штрихе, который вычленяет именно китайскую специфику. До сих пор осмеянию подвергаются навязанные Мао Дзедуном кустарные плавильные печи по производству стали в каждой деревне. Однако надо понимать намерение Мао внедрить в крестьянскую массу индустриальное мышление. Да, правильнее было бы по примеру СССР построить заводы-гиганты в городах, но вытащить туда по примеру СССР привыкших к рисовым плантациям крестьян, поставить их к домнам было невозможно. Образно выражаясь, Мао сделал обратное (если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе) – поставил китайцам домны в каждый дом.

Но главные проблемы «Гигантского скачка» оказались не в подобных перегибах. Для упрощенного понимания социализм был объяснен китайскому крестьянину, как возможность вырваться из нищеты. Однако набиравшиеся из той же крестьянской среды партийные функционеры стали воспринимать это по-феодальному буквально, то есть, понимая как личные возможности стать богатым. А в ментальном китайском преломлении быть богатым означало еще и быть господствующим над своими земляками. Им поручили осуществление политики «Гигантского скачка», однако в головах исполнителей это стало преломляться в стремление угождать верхам, давая красивые показатели. Приписки стали бичом. Вместо реальных дел – цифры на бумаге. В итоге: мощные перекосы и диспропорции, гигантские площади необработанных земель и, наконец, голод.

А что такое голод в гигантской стране с гигантским населением? Советский «голодомор» и рядом не стоит! Переходя к причинам, необходимо подчеркнуть, что возникшие гигантские проблемы были не в подходе (та же коллективизация была скопирована с СССР, где она в принципе со временем решила проблему голодных годов), а в исполнителях. В социализм попытались ввести людей с практически дофеодальным типом мышления. А потому, собственно феодализм в стране они и начали строить. На китайской земле стал пышным цветом расцветать паразитирующий слой феодалов, который базировался… в партийных комитетах компартии. Китайское же общество оказалось не готово к противодействию новым эксплуататорам, поскольку оно никогда не проходило уроки классового противостояния. У них не было той гражданской войны, какая была у нас, и которая в нашем сознании все разложила по классовым полочкам. Те гражданские войны, через которые прошел Китай, нельзя назвать гражданскими в классовом измерении. Это были междоусобные войны. У китайцев не был выработан иммунитет против эксплуатации, они не были способны распознавать в своих собственных земляках поднимающего голову классового врага.

И неспроста другая масштабная кампания, которую развернул Мао, была названа «Культурной революцией». Это была та же благая цель – поднять мировоззренческий уровень подавляющей темной массы населения, подготовить его к пониманию хотя бы основ классовой теории. Разумеется, это нельзя было сделать штудированием европейских классиков. Были бесполезны даже труды «нейтральных» мыслителей и литераторов вроде наших Толстого, Достоевского и так далее. Ну не проникнется китайский крестьянин метаниями, извините, Анны Карениной, Раскольникова и даже Пугачева. Не поразит его мышление роман Чернышевского «Что делать». Ему нужно было переложение общечеловеческих истин на язык близкий к Конфуцию – язык правил поведения. Таким переложением – очень важным переложением и стали абсолютно непонятные европейскому менталитету цитатники Мао. Мы ерничаем над ними, особенно вспоминая, как хунвейбины требовали их цитирования везде и всюду, как они организовывали экзекуции над профессорами за то, что те не могли их вспомнить.

Однако что такое цитатник Мао? Это 427 цитат, разобранных на 33 тематические главы. Это и краткие в духе Конфуция нравоучения вроде: «Умереть суждено каждому, но не каждая смерть имеет одинаковое значение», или «Всякий, кто хочет поживиться за чужой счет, обязательно плохо кончает», или «Мы не раз отклонялись от правильного пути. Однако нередко бывает, что ошибки помогают найти верный путь». Это и длинные развернутые абзацы, например: «Коммунист должен быть искренним, преданным и активным, интересы революции должны быть для него дороже жизни, он должен подчинять личные интересы интересам революции; всегда и везде он должен отстаивать правильные принципы, вести неустанную борьбу против всяких неправильных взглядов и поступков и тем самым крепить коллективизм в жизни партии и связь партии с массами; он должен заботиться об интересах партии и масс больше, чем о своих собственных интересах, заботиться о других больше, чем о себе. Только такой человек достоин называться коммунистом». Не правда ли, последнее напоминает наш Моральный кодекс строителя Коммунизма? Или вот: «Жизнь империалистов не может быть очень продолжительной, так как они занимаются лишь плохими делами, только поддерживают антинародную реакцию в различных странах, захватили большое число колоний, полуколоний и военных баз и угрожают миру атомной войной. Таким образом, они вынуждают более 90 процентов населения всего мира в настоящее время или в будущем подняться на общую борьбу с ними. Однако в настоящее время империалисты пока еще здравствуют. Они по-прежнему бесчинствуют в Азии, Африке и Латинской Америке. В западном мире они попрежнему угнетают народные массы своих стран. Необходимо изменить такую обстановку. Покончить с агрессией и гнетом империалистов, главным образом американских империалистов, - это задача народов всего мира».

Для чего здесь так подробно приведены эти длинные цитаты? Чтобы донести, что это были не какие-то безумные речевки, как у нас сложилось мнение о цитатнике Мао, а наикратчайшее адаптированное изложение на языке Конфуция марксистских истин. Это наикратчайший путь в головы темного китайского крестьянина – без долгого и часто непосильного прямого изучения европейских классиков. Не случайно знание цитат Мао было поставлено пропагандистами во главу угла. (Если мы вспомним, Сталин тоже много адаптировал, сокращал. Написал «Краткий курс истории ВКПб», статьи о ленинизме и так далее. Ленин фактически втиснул марксизм в три фразы: «Фабрики – рабочим! Земля – крестьянам! Мир – народам!». Это единый метод пропагандистской работы, различающийся по историческим условиям каждой страны).

Другой пример: нас шокируют факты массового сожжения книг. Да, это черная страница китайской истории. Но что такое в те времена были в Китае книги? Это большей частью европейская и американская литература, абсолютно не пробивающая броню китайского менталитета. Китайцу непонятны были душевные терзания Наташи Ростовой или Гамлета, однако книги становились знаком элиты – тех профессоров, которые сидели корнями в китайском обществе, но тем не менее самим фактом обладания иностранными (еще раз подчеркнем) книгами возвышали себя над чернью, глумились и издевались над простонародьем. Книги превратились в фетиш, стали знаком элиты, и потому предметом народной ненависти. Их и так не понимали в смысле содержания, но они еще и стали великой китайской стеной, расслаивающей общество. И хватило искорки, чтобы на волне народного возмущения начать их жечь.

Думается, что в свете вышесказанного совершенно объяснимо, почему в годы Культурной революции в Китае были запрещены все театральные постановки иностранных авторов. На сценах ставились только пьесы, написанные лично женой Мао. Абсурд? Но, наверное, только так, а не через Фауста и даже Данко Горького театры могли приблизиться к китайскому простонародью.

И, наконец, и это самое главное – надо было что-то делать с набиравшим силу слоем партийных функционеров, превращавшимся в эксплуатирующий класс. Они окрепли настолько, что сформировали свое либеральное крыло в КПК в лице Дэн Сяопина и Лю Шаоци. Чистки даже по типу ежовских организовать было невозможно, поскольку сами чекисты были из той же среды и точно так же двигались по должностям из корыстных, карьерных соображений. То же самое можно сказать и о судебной системе. Внутрипартийные инструменты не работали – ведь все партийные комитеты были сформированы именно такими людьми. Мао нашел выход опереться на незашоренную, неразвращенную деньгами и властью молодежь. Причем не просто неразвращенную, а впавшую в нищету и познавшую голод китайской глубинки. Мао только указал им в своих цитатниках причины нищеты и голода и объявил в 1966 году «Огонь по штабам»…

Вот что такое эта акция. Фактически – это прокатившаяся, наконец, по китайской земле гражданская война классового типа – того типа, через который прошла молодая Советская республика в 1918-1921 годах. Как и всякая война, она не обошлась без ошибок, без разгула криминальных элементов и т.д. Но самое главное и принципиальное – это то, с чем вышла страна из такой войны. А вышла она, если можно так выразиться, с цитатами Мао в голове (в нашем понимании: «С Лениным в башке»). То есть интенсивное начетническое сопровождение всех действий, часто абсурдное с точки зрения европейцев, привело к тому, что в сознание китайцев было вбито, в частности, что нахождение в «штабах», то есть партийных комитетах, не должно быть дорогой к обогащению и возвышению над чернью, а также многое и многое другое.

(Кстати говоря. Мы сейчас попутно ответили и на два больших вопроса: 1. Вывели обязательный отличительный признак настоящей революции: а именно «С Лениным в башке» (или с цитатами Мао). Без этого, без идеологической «прокачки» массового сознания революции нет. Почему и нельзя назвать революцией просто приход коммунистов к власти, как мы ясно теперь увидели на примере как бы победы социализма в Китае в 1949 году. Без массовых читок цитат Мао в автобусах, аудиториях, на улицах социализм бы не закрепился в массовом сознании китайцев. И 2. То, что в начале статьи у нас звучало как вопрос о роли масс в Истории. Переиначим его: об обязательном условии, когда массы начинают воздействовать на Историю. Массы должны быть сцеплены одной идеей: цитаты ли это Мао, или это ленинское «Фабрики рабочим, земля крестьянам!», или идея построения коммунизма, которая не по книжкам, а зримо выкристаллизовалась в народе как результат бурного развития экономики при Сталине. Казалось бы, очевидные вещи, но постоянно забываемые на практике).

И в связи со всей этой китайской историей хочется вспомнить Сталина (в теме настоящей статьи) – его попытку направить работу партии в идеологическое, а не хозяйственное русло. Именно региональные партийные секретари не дали осуществиться его реформам. Это и были наши аналоги китайских «штабов»! Это может звучать кощунственно, но, выходит, нам не хватило своего огня по штабам. Не хватило и тогда – на переломе сталинских и хрущевских эпох, и позднее – в эпоху Горбачева. Хотя огонь по штабам Горбачев все же провел, но осуществил его силами другого лагеря – Горбачев бил по партийным штабам руками антикоммунистов, массы, нацеленной на снос компартии и социализма вообще.

И, кстати, китайцы ясно понимают, что Мао тем самым сохранил в стране социализм. И объясняют европейцам поконфуциански уклончиво, как неразумным детям, почему

они не сносят памятники Мао, - мол на тридцать процентов он не прав, а на семьдесят прав – потому, мол, они не отказываются от своей истории. Вот вам на вашу европейскую ментальность разложение по цифрам, если по-другому вы думать не умеете. И отвяжитесь от нас…

Но, все-таки, если рассмотреть суть нынешнего китайского социализма – это более жесткая, даже чем в СССР, командноадминистративная система. В этом отношении тема китайского социализма органично вписывается в тему настоящей статьи. Командно-административный аппарат Китая точно так же крепко держит в руках скелет государства и точно также самонадеянно и без оглядки наращивает на него рыночные мускулы. На примере своей страны мы знаем, что это может плохо кончиться. Вот и здесь у слоя новых китайских буржуа уже появилось политическое лобби в китайском руководстве, в то время как совсем не просматривается за китайскими рабочими даже намеков на чувство формационного собственника средств производства. Не видятся в китайском рабочем классе даже попытки показать себя хозяином экономики. Неужели все так плохо и планету ожидает новый провал социализма?

Сложно ответить на этот вопрос. Хотя быть может, сложно только с точки зрения нашего европейского менталитета. Быть может, китайским рабочим всего лишь на всего не хватает только нового цитатника – с цитатами о хозяйском отношении рабочего человека к станку, заводу, индустрии…? Как ни крути, но социализм может прийти в общество только через голову. Быть может, китайской кухарке просто не сказали еще, что она должна управлять государством? Скажите! – И она будет старательно и ответственно это делать! Так ответственно, как не может даже присниться человеку с европейским типом мышления. Ведь их командно-административная система не знает Фарса. Китайцы не бичуют свою историю, не отказываются от памятников Мао, а значит, вполне себе могут повторить его «Культурную революцию». И тогда их великая система не познает нашей Трагедии. И, быть может, исторически жизнеспособным пониманием социализма станет не расплывчатое русское «Человек – это звучит гордо!», а четкий и недвусмысленно ясный свод правил поведения, написанных в новой Поднебесной (да не сочтите это пропагандой маоизма!).

И вот уже видится, как китайский рабочий читает выдержку из ненаписанного пока цитатника: «Этот Станок Мой! Разумеется, он принадлежит Государству, но он Мой – ведь отвечаю за Него только Я! Я берегу Его от поломок, ухаживаю за Ним, совершенствую Его, я творю на Нем. Выпускаемые на Станке Детали принадлежат Государству, но это Мои Детали – ведь только Я обеспечиваю Их качество и совершенство!

Я делаю их как Свои, как для Себя!» …   

Ключевыми для понимания сверхидеи книги служат слова, что сегодня КПРФ борется с режимом категорийно не на равных: она как партия (только как партия) борется с целым классом. На равных с классом может бороться только класс. Это наглядно показано на примере ее прямой предшественницы РСДРП(б), показано, что она смогла прийти к власти только с помощью рабочего класса, и ей ошибочно ставят в единоличную заслугу Октябрьскую революцию. Показано, что исторически Октябрьская революция была классовой, пролетарской. Показано, что социалистическая система стала базироваться на новом уровне классового самосознания рабочих, которые начали позиционировать себя новыми формационными собственниками социалистического хозяйства.

Показано, что слом системы начался с отходом от сталинских принципов руководства, когда партия отдалилась от рабочего класса, поменяла свою идеологию и фактически классовую принадлежность, став партией командно-административной системы (партией директоров).

В книге дается новое видение Перестройки, событий 1991 и 1993 годов – краха великой Державы, ставшего следствием именно потери руководящей партией рабоче-классового фундамента. Показано, что, начиная с 1993 года, еще сохранившаяся структура советской командно-административной системы до конца девяностых годов проявляла себя как самостоятельная сила, причем по весомости практически эквивалентная классу (что дает основание отнести ее к категории квазикласса и, оглядываясь в историю, по-новому классифицировать главное системное противостояние советского социалистического строя). Показано, что в начале нового века режим лишил КПРФ шанса победить на выборах (которая вплотную тогда приблизилась к этому), уничтожив именно остатки советской командно-административной структуры – «красных директоров» и «красных губернаторов». КПРФ осталась партией без класса.

Показано, что сегодня компартия работает на благоприятном электоральном поле, поскольку общество, прошедшее советскую историю, ментально стало социалистическим, однако исторический шанс у КПРФ может быть только при условии возвращения к рабочему классу. Мешает же партии инерция работы в парадигме партии командно-административной системы, не позволяя пока этот поворот совершить. На примерах партийных съездов и пленумов, в том числе и 19 съезда ВКПбКПСС, который называют сталинским триумфальным, показано, какую ключевую системную ошибку совершали и до сих пор совершают коммунисты в течение всей истории компартий СССР и РФ. А именно: партии не хватает системного внимания к рабочему классу, причем даже тесно связанная с классом партия должна видеть себя не стоящей над ним, а осознавать себя его частью, ибо не партии, а классы вершат историю.  

1. Августовский кризис 1991. Большая российская энциклопедия - электронная версия. https://bigenc.ru/domestic_history/text/3785342

2. Проект Союзного Договора 1991 года https://www.gorby.ru/userfiles/03_soyuznyy_dogovor_19_09_9 1.pdf

3. Закон СССР от 14 марта 1990 г. N 1360-I "Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР"

http://constitution.garant.ru/history/ussrrsfsr/1977/zakony/185465/

4. Конституция СССР 1977 года http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/cnst1977.htm 5. Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. Cочинения. – Т. 16. – М.: Издательство “Писатель”, 1997.

(http://grachev62.narod.ru/stalin/t16/t16_33.htm)

6. Глушков Виктор Михайлович // Большая советская энциклопедия: [в 30 т.] / под ред. А. М. Прохорова — 3-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1969.

(https://kpi.ua/ru/glushkov-about)

6. Ленин В.И. Великий почин. Полное собрание сочинений, 5е изд., т. 39 (https://leninism.su/works/78-tom-39/640-velikipochin.html)

7. Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность / Академия наук СССР. Институт права; А.В. Венедиктов. – М.; Л.: Издательство Академии наук СССР,

1948 (https://naukaprava.ru/catalog/297/560969/68840) 9. Указ Президента РФ от 21 сентября 1993 г. N 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федера-

ции". https://constitution.garant.ru/history/active/172280/

10. Выступление Г.А. Зюганова 2 октября 1993 г. (видео)

https://www.youtube.com/watch?v=TKmF9DuxRl8 11. Официальные протоколы Центральной избирательной комиссии РФ по выборам президента РФ от 16 июня и 3 июля

1996 года http://www.cikrf.ru/banners/vib_arhiv/president/1996/ 12. В.А.Колосов, Р.Ф.Туровский. Электоральная карта современной России: генезис, структура и эволюция // ПОЛИС, 1996, №4

(https://web.archive.org/web/20020707032125/http://pr.philos.m su.ru/turov.html)

13. Ностальгия по СССР достигла максимума за 10 лет. Российская газета - Федеральный выпуск № 286(7749), декабрь

2018 (https://rg.ru/2018/12/19/opros-nostalgiia-rossiian-po-sssrdostigla-maksimuma-za-10-let.html)

13. Положение рабочего класса в России и задачи КПРФ по усилению влияния в пролетарской среде. Выступление

Председателя ЦК КПРФ Г.А. Зюганова на VI (октябрьском) Пленуме ЦК КПРФ, 2014 год. https://kprf.ru/partylive/cknews/135645.html

13. Материалы 19 Съезда ВКПб-КПСС.

http://istmat.info/files/uploads/52189/19_sezd_.pdf

13. Политический отчёт Центрального Комитета КПРФ XVIII съезду партии. Апрель, 2021 год. https://kprf.ru/partylive/cknews/201822.html

14. Сталин И.В. Об основах ленинизма: Лекции, читанные в

Свердловском университете. Cочинения. – Т. 6. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы,

1947. (http://grachev62.narod.ru/stalin/t6/t6_06.htm)